Отправлено: 19.02.09 18:50. Заголовок: Mind hunters' - Stage 2

'Mind hunters' - Stage 1

цитата:

Кто-то похищает людей. Они засыпают у себя дома в разное время, а потом одновременно просыпаются в просторной и пустой комнате, где нет окон и дверей. Только лампочка одиноко мигает слабым светом в центре помещения со сплошными бетонными серыми стенами. Чувствуется, что что-то не так. Есть странное ощущение нереальности всего происходящего. На полу аккуратными рядами выложены вещи: два пистолета, покрытых тонкой сетью ржавчины, три столовых ножа средней длины, солнечные очки, пластинка апельсиновых леденцов, пачка ментоловых сигарет, пустой коробок спичек, французско-японский словарь и выключенный мобильный телефон.

Невозможно сказать, утро сейчас или вечер. Не ясно, где ты находишься, что с тобой случилось. В голове туман, и последнее, что ты помнишь – это то, как накануне ложился спать. В глазах все двоится, ты видишь людей, которые по нелепой случайности тоже оказались здесь. Вокруг тебя сплошные серые стены, пять незнакомых тебе людей и какие-то безделушки на полу. Что случилось?




Размер поста не имеет значения. Главное для нас - содержание.

 Отправлено: 21.02.09 06:50. Заголовок: …А в глазах – страх ..

…А в глазах – страх с тоской в чехарду играют…

Утро. Обыкновенное утро, когда открываешь глаза и улыбаешься собственному потолку. Когда ловишь глазами солнечных зайчиков или же пристально вглядываешься в тучки, улыбающиеся тебе из-за окна. Как жаль, что обыкновенное утро не сложилось…
Мой дом – моя крепость. Каждый называет это по-своему, но итог – всегда один. Единственное место, где человек расслабляется целиком и полностью, где отдыхаешь, живешь – нараспашку. Это единственное место, в котором не ждешь подвоха – насколько вообще можно не ждать подвоха, д о в е р я т ь в этом мире. И тем неожиданнее такое вот утро с не_улыбкой в чужой потолок.
Именно потолок бросился в глаза первым. Безликий, серый, слишком холодный, чтобы быть потолком его дома. Недоуменный взгляд скользил по каждой его трещинке, пока внутри только начинало ворочаться жутковатый комок: что-то не так, Грэм, что-то случилось… Вкрадчивый голосок тихонько нашептывал это в ухо, на самой грани слышимости, вызывая беспокойство, усиливая его. Что-то не так, Грэм…
Поворот головы отозвался тупой болью в затылке. Черт возьми, он же не пил! Досадливо поморщившись, он на мгновение, как ему показалось, прижал ледяные пальцы к вискам. Что-то не так, Грэм, ты действительно не пил вчера…
- Какого…? – из полумрака комнаты смутно вырисовывались изломанные фигурки, принадлежавшие, видно, роду человеческому. Перед глазами мелькали странные пятна, зрение рассеивалось и не желало концентрироваться на чем-то одном. Кто все эти люди, Грэм?
Первая волна страха окатила с кончиков пальцев до носок сапог. Внутренний голос, паршивец, добился своего, доказав своему обладателю, что что-то действительно не так. Стало ли легче?
Ни двери, ни какого-либо просвета в стене, обозначающего окно. Ничего, что могло бы подсказать, как он здесь оказался. И где это «здесь». Кто все эти люди?
Вдох…Выдох…И снова глубокий вдох. На первый раз хватит. Отставим панику…
Всегда легче, когда знаешь, что делать. Когда ставишь себе первостепенные задачи, не рассеивая свое внимание, не оставляя места для паники и волнения. Что-то не так, Грэхем? Так пойди разберись. Для начала можно просто попытаться сесть…
Отнять пальцы от висков и опустить их на холодный пол. Так вот почему они ледяные. Опереться на руки, приобретая хотя бы подобие сидячего положения. Почему так кружится мир? Обождать, пока чехарда перед глазами успокоится, прижаться спиной и затылком к стене. Спину всегда защищают в первую очередь. Первее – только детей, да и то не все. И лишь затем до боли вглядеться в полумрак. Что же здесь, черт возьми, происходит?

 Отправлено: 21.02.09 19:15. Заголовок: Сознание странная и ..

Сознание странная и загадочная вещь. Ты не можешь конкретно сказать, когда оно вспыхивает и гаснет вновь. Это как кидать зажженные спички в темный колодец – никто не знает, когда зародиться и уж тем более, когда погаснет огонек на конце спички.
Шуршание спичечной головки о коробок. Сера нагревается о шершавую поверхность и, замыкая химическую реакцию, вспыхивает пламенем, высвобождая полученную энергию теплом. Пламя горит ровным красно-рыжим цветом, кидая задумчивые блики на лицо. Огонек трепыхается по краям, задетый легким касанием ветра. Оно поглощает несчастную хлипкую древесину. Безразличный взгляд…
Щелчок… и вот уже спичка, кувыркаясь в воздухе, летит вниз, поглощаемая темным зевом колодца, у которого и дан то не видно. И пусть нам в помощь физика и химия, но мы так и не узнаем, в какой момент пламя перестало лизать дерево и погасло навсегда, закончив еще одну недолгую жизнь спички. У тебя ведь их еще много в коробке. И колодец все темнеет перед ногами…
Так и сознание. Оно вспыхивает внезапно, но его осознание приходит замедленно, нехотя и с ленцой. И распахивая тяжелые, будто налитые свинцом веки, ты не знаешь, когда и из-за чего произошло пробуждение. Зато помнишь после… жаль.

Взмах ресницами дается тяжело и с явной неохотой. Впереди, на сколько хватает взгляда, бетонный пол, ярко освещенный и покрытый редким выщербленным крошевом побелки. Ты лежишь, упираясь щекой в ледяную поверхность и не можешь ощутить ни ног, ни рук. Подвешенное состояние, будто голова существует сама по себе. Что ты ощущаешь, сказать трудно. Ни жара, ни холода, только твердый пол под щекой. Еще один взмах ресниц. Сморгнув, понимаешь, что кошмар не развеяться и приодеться с этим мириться. А раз так, то нужно узнать, что твориться вокруг. Но тебе безумно трудно поднять глаза выше, чтобы хоть что-то различить. Тело сковывает легкая лень, окутывающая в первую очередь разум. Волны усталости разливаются по телу и ты буквально тонешь в них. А это может означать лишь одно – ты сдаешься снова, без борьбы, покоряясь чьей-то воле и расползаясь амебой по бетону. Ты тряпка и тебе не стыдно даже – данное чувство тебе не доступно. Эгоисты живут с урезанным набором мироощущений. И правда, чего запариваться?
Пытаешься пошевелить пальцами рук, затем ног, обнаруживая, что они все же есть. Это уже радует. Собрав волю в кулак, мысленно ругаешь себя последними словами…
Подъем! Тряпка.. неудачница… Я в принципе в курсе.
Усмехаясь самой себе, Амб подтянула колени выше, с трудом таская тяжелое и непослушное тело. Застоявшаяся кровь снова запускается и спешит по кругу, разгоняя затекшие суставы. Это уже хорошо.
Смиряться с безысходностью, как раньше, забыть о своей гордости, кторой почти нет, забить на все и можно в полнее получать удовольствие от того, что есть. Приспособиться можно ко всему. Но это было раньше. Раньше ты была тряпкой и неудачницей.
Ты не она. Ты другая и ты пообещала себе, что так и будет. Вставай!
Сжав руки в кулак, она бъет по полу с силой, наслаждаясь болью. Боль – это главный признак того, что ты еще жив.
Действует…
Распрямившись, она переворачивается на спину, утыкаясь взглядом в пустой и голый потолок. В глаза бьет яркий свет одинокой лампочки. Тоскливо…
Как ты раньше жила с такой замедленно реакцией и апатией ко всему?
Риторический вопрос самой себе уходит в пустоту. Тишину в комнате нарушает лишь твое неповоротливое и такое бренно тело.
Распластавшись на полу, осознаешь, как болит и ломит все тело от неподвижного лежания в позе эмбриона на холодном полу. Приходиться вновь упасть на бок.
Попытка номер два…
Тишина затекает в уши липкой субстанцией, окутывая разум.
Хватит, подъем!
Обычно грубее всего и нецензурные мы ругаем самих себя. Правильно, чего церемониться?
Наконец, приняв перпендикулярное положение, Амбер села на пол, упираясь ладонями позади себя. Разглядывая безразлично ноги, затянутые в темные джинсы, она потянулась, распрямляя спину. Затем с интересом осмотрелась вокруг. Фильмы Хичкока и толстенькие томики Кинга нервно курят в коридоре… Голые стены и полумрак, закравшийся в углы большого помещения.
- Черт… какого? – девушка возмущенно поджала ноги, садясь в позу лотоса. Ситуация была странно. Что она делала и как попала сюда она не могла вспомнить…

 Отправлено: 21.02.09 20:43. Заголовок: Это был яркий мир. Н..

Это был яркий мир. Не такой, каким она видела его обычно. Это был мир, наполненный слепящим зноем и мертвенной прохладой, будто бы стоишь на кладбище с пятью видами наркотиков в крови, и видишь потолок неба, самый его свод, увитый деревьями и осыпанный стеклом, а под ногами – фантики! Тысячи, миддиарды и триллионы шуршащих фантиков. Они цветным безумем усеяли все вокруг, фантики от конфет, и она знала, что если лечь на зеплю, они погребут тебя под собой, обернут не единожды, такую же конфету, только начинка другая. Холодым металлическим предметом в ее руке был скальпель. Она опознала его по привычной тяжести, по тому, как утолщенная рукоятка плавно переходила в тонкое лезвие, чувствовала ее неминуемость подушекой указательного пальца, ведь нужно лишь надавить им, и перед тобой откроется вселенная, огромный целостный мир внутренностей. От ключицы до паха, одним аккуратным движением. Еще она знала, что если отбросить инструмент, и рвать плоть руками, она поддастся им так же легко. Конни препарировала тело в поле из фантиков под невозможным небом, усыпанным стеклом. Монотонный шум. Шуршаниешуршание. Будто под слоями разноцветных бумажек, рыли бесчисленные тоннели зрячие кроты. Бусинки их глаз, что бусинки крови, выступившие на месте разреза: робкая паутинка на мраморной коже. У Констанс не было ассистентов, чтобы те подали ей расширитель, запястья не ощущали плотной резинки стерильных перчаток. Кровь трупа могла попасть в любую ранку на ее руках и заразить любой болезнью – сегодня она могла выбирать. Шуршание..фух-фух, скррам-щелк..шш.. Стенки тканей разошлись под напором ее рук и в лицо пыхнула теплота обнаженных органов, тошнотворно-волнующе контрастирующей с оледенелым воздухом. Мокрый алый праздник. Констанс наклонилась ближе, подставляя лицо смрадному теплу и беззвучно вскрикнула. Это распахнутое нутро было единственным живым организмом в стране мертвых кротов. Каждый орган дышал, пульсировал, сочась и вибрируя, Конни не могла пошевелиться, лишь глядя, глядя, завороженная гипнотическим действом. Тело прогнуло позвоночник в агонической судороге, почти оргазме и выпрямилось, тараща на Конни мертвые-живые глаза. Такие же мертвые, как те фантики, на которых лежало, такие же живые, как та начинка которую оборачивал его собственный конверт из кожи. Такие же знакомые, как ощущение скальпеля в ее руке, как отражение в осколке неба – ее лица.

Тоскливый, смертный холод в одно мгновение пронизал все тело – от мочки уха, прислоненной к шершавой поверхности, до оголенной щиколотки, касающейся металла. Конни вздрогнула и затихла. Желудок сжался в плотный комочек, шершавый язык неохотно заворочался в пересохшем рту. Женщина медленно подтянула колени к подборотку, свернувшись в клубок, натянув футболку до самых пяток. В ушах, будто бы забитых ватой, по прежнему стояло отвратительное шуршание. Подсознательно, Констанс уже знала, что находится где угодно кроме собственной кровати. Мысль эта формировалась и крепла, но до разрешения была далека. Монеты… подумалось Конни. Мне положили свинцовые монеты на веки. Все было слишком смертельно. Не желая думать больше ни о чем, Блю перевернулась на спину и открыла глаза. Черно-белый мир, привычный мир, вернул доктора к реальности. Она находилась в помещении с людьми, большинство из которых пребывало в горизонтальном положении, в своей любимой спальной футболке, и победив первичный приступ паники только что, Констанс не желала к нему возвращаться.
-Я кого то убила? – единственная догадка внезапно прозвучала вслух – Или это пижамная вечеринка? – это была уже не догадка, а жалкая судорога мозга. Мертвого-живого мозга.

 Отправлено: 22.02.09 03:39. Заголовок: не пытайтесь понять ..

Скрытый текст

не пытайтесь понять сей вынос мозга, ибо это полнеееейший абсурд.

^{сегодня – это завтра, позавчера будет через месяц, а послезавтра было вчера, сегодня – это послезавтра, вчера будет завтра, позавчера не будет никогда, сегодня – это вчера, послезавтра будет завтра, позавчера было сегодня, какое сегодня число. ©}

[l`absurde]
Какое сегодня число? Ты разбил песочные часы еще позавчера, значит уже завтра. Сегодня ты в свитере и рваных джинсах, бледный, кажется, что еще не спишь, кажется, что никто не спит. Нервно куришь сигареты – это уже было. У тебя шрам слишком тонкий на хрупкой спине, но ты будешь ласкать мое тело на следующей неделе. В прошлом месяце мы встретились, вчера занимались сексом, я упорно целовала губы твои, нежные и сладкие. В первый раз мы говорили о погоде, было ветрено, через минуту, час, а может секунду мы познакомились – «…какое сегодня число?».
Небо невыносимой жестокости взорвалось с утра, остатками звезд ранило. Жизнь, изъеденная молью и хлоркой, заплаканная прижалась к моей спине. А что я? Изодранная игрой в прятки за шторой, циничная как исколотые фразами, поцелуями губы ветра. Потрескалась кожа на лопатках, жизнь в крови спутанными волосами, отснятым материалом кинопленок, положила голову на мои колени и, кажется, умерла. Но ты все взрывался звонким смехом и продолжал прикасаться.
Всего лишь касание к замерзшей коже моей.
А вы пробовали не спать?
Знаете, что это может принести с собой?
Мир яркий, как конфетти станет новой болью для вас изначально живых и сонных по утрам, а утром вы бледный и тонкий антибиотиками, водой кипяченной и серыми буднями, теми днями такими бессмысленными, когда знаешь, что во сне будешь слышать «я люблю тебя» в дуэте с «я убью тебя». А просыпаясь, пытаясь уснуть, засыпая , проснуться, бесконечно и бессмысленно смотреть красочные сны в упрек черно-белым, черно-белые сны, в упрек себе. Возненавидьте свои сны. Мы из сновидений тоже ненавидим нас из реальности.

[ночные будни feat. so cold]
Она уже час пыталась мысленно задушить эту пульсирующую боль в лодыжке, не открывая при этом глаз. Болезненная усталость, сковавшая ее существо, равнодушно наблюдала за болью, не давая ей возможности приподняться на хрупких локтях и на автомате коснуться ссадины, которой не должно было быть – кровососам не бывает больно. Это просто во сне ее схватили и вынудили терпеть касание к коже. Сновидение-привычка, оно снится ей уже который год, радуя своей неоригинальностью.
Мечтая разбить эту боль монотонную, Ави, пересилив себя, открыла таки глаза с первыми звуками чужого голоса, ударившимися о стенки помещения.
Открытие глаз не принесло ничего хорошего – с этим движением будто бы вернулась способность улавливать звуки, пролетающие перед ней в помещении. Началась эстафета вопросов. Кому они принадлежат? С каким контекстом они используются? Почему они звучат в ее комнате? И, какого черта, ее «радует» будто бы замерзшая и отвердевшая поверхность собственной кровати?
Идиотка. Кровати ей захотелось.
В мгновение ока, выпрямившись и прислонившись ладонями к стене сзади, Ави уткнулась взглядом в чистый пол, пытаясь перевести дыхание, сбившееся сразу после осознания того, что она в совершенно незнакомом месте с абсолютно чужими голосами, обладатели которых с каждой минутой формировались в различимые силуэты знакомых существ. О «знакомстве» с ними свидетельствовали и запахи, резко ударившие по ее обонянию.
Ну, конечно, она их знала.

[откровения чувств feat. no silence]
Стена - незнакомая, жестокая, холодная – целует ее ладони почти прозрачные и холодные, не нежно. Больно, но как оказалось, она бесчувственна, а в комнате ветра холодные, пронизывающие.
…Колдуэй, издав последний крик отчаяния, спровоцированный стеной, что не хотела исчезать от ее ударов, стекла подобно весеннему льду, вниз по стене, прижимая к себе колени и принимаясь судорожно раскачиваться из стороны в сторону. Ей необходимо было сейчас одиночество и полное отсутствие вопросов на тему «что происходит?».
О, она не сходит с ума, она лишь пытается оказаться в своем идеальном мире, где нет места «непредвиденным обстоятельствам».
-Кажется, мы в аду. Не о чем беспокоятся, ведь в аду не беспокоятся. Здесь нет любви и совсем не тепло, как в ванной. Будем греть себя холодом и искать боль в аду. Давайте почувствуем себя живыми? Проведем в аду классно время? – истерзанные острыми зубами губы, шептали обрывки бессмысленных слов, которые в следующую секунду окунались в вязкую тишину комнаты.

 Отправлено: 23.02.09 00:18. Заголовок: Когда мир открывает ..

Когда мир открывает новые возможности иногда хочется окунуться в них с головой, а иногда ничего просто не хочется. Судьба штука не предсказуемая, никогда не знаешь, что тебя ждёт за очередным поворотом, будет ли это очередная сказка, либо простая мимика, где никто и ничего не говорит. Забавно, не правда ли? Смешно, но в, то, же время и плакать хочется, весьма странное и необъяснимо.
В один из прекрасных дней, когда ты возвращаешься домой полон радости, ты уже ни о чём не задумываешься, никаких посторонних мыслей, ровным счётом ничего. Поднимаясь по ступенькам и делая очередной вдох, глаза устремлены лишь в одну точку, к потолку. Ведь не имеет значения, что перед тобой возникнет, если поставлена цель, то должен достигнуть её, чего бы это не стоило. Улыбнувшись, мужчина сделал последний шаг к своей долгожданной свободе или для некоторых это может показаться тюрьмой. Войдя в помещение, не хотелось принимать душа, тело было подвержено физическим нагрузкам и руки просто свисали. Можно было подумать в них больше не течёт кровь, её кто-то высосал. Так оно и есть, работа изматывала, а кошмары добивали этого человека. Его судьба страшна, а взор убийственый. Войдя в комнату и прикрыв веки, Тайлор отдался воздуху, свободе и пал на постель. Мгновенно погрузился в мир, где все твои мечты сбываются и нет места кошмарам. Это не так. Он старается не думать о плохом, каждый миг приносит боль, каждая секунда убивает его, убивает частичку человечности. И вот, когда снится сон, ты нехочешь ничего делать, кроме как посмотреть его, ведь это как телевизор, не знаешь, что идёт на другом канале, а когда переключаешь, видишь фильм. Превосходный фильм и уже не хочется жать на кнопку, дабы избавиться от него, нет, напротив, хочется досмотреть и узнать, чем всё закончится.
Не каждому человеку суждено летать и не каждый может научиться ползать, ирония судьбы, ничего больше. Он проснулся лишь от резкой боли в голове, будто раскалённую стрелу засовывали ему в мозг, пытались прощупать что-то, найти какие-нибудь сокровища. Почему никто не думает о своём друге, о том, как может быть ему больно. Даже во сне возможно умереть. Отворив веки, всё плыло перед глазами, толком ничего разобрать нельзя, да и ужасная боль, каждая клеточка тела хаотично металась из стороны, в сторону пытаясь найти то место, где будет приятно, сухо и тепло. Он как загнанный тигр в мире боли и страдания. И так, вернёмся к реальности. Тайлор чувствовал что-то холодное под собой и не мог понять, что происходит. Было холодно и неприятно. Повернув голову на бок, дабы серая жидкость стекла в одно место и дала, хотя бы на мгновение трезво подумать, пальцы сжимались, они хотели не только сжаться, но и подогнуть под себя землю. Зубы сцепились в очередной схватке не на жизнь, а на смерть. Тело парализовало. Ушёл в иной мир, звуков никаких не было и это пугало немного, тёмное место без света. Он не дома это точно можно было сказать, но тогда где. Кто его притащил, что за смертник решился согрешить и теперь хочет, чтобы жизнь превратили в сущий ад, но было одно НО. Боль с каждой секундой давала о себе знать и поэтому придя в себя благодаря ней, сел. Ноги поджал под себя и голову опустив, руки обвились вокруг головы и начали сдавливать её, хотелось забыть о боли, нет. Что происходит, почему это именно со мной? - задавать два вопросы. Тайлора не интересовало где он сейчас, а зачем привезли или притащили, главная цель, избавиться от всего, что могло бы помешать встать на ноги и нормально мыслить.

 Отправлено: 23.02.09 12:55. Заголовок: - Мне холодно, - сип..

цитата:

- Есть момент, когда вся надежда исчезает, от гордости не осталось и следа, как и от всех ожиданий, веры, желаний. Я знаю, каково это. Это ощущение принадлежит мне. Оно мое. И этот звук… - Какой звук? - Звук разламывающегося сознания. Он не идентичен хрусту ломающихся костей или позвоночника, и даже не похож на раскалывающийся череп. Не такой тихий и влажный, когда разрывается сердце. Этот звук заставляет тебя думать о том, сколько боли может обрушиться на одного человека, сколько он вынесет. Звук чего-то разбивающегося вдребезги; звук, заставляющий прошлое перетечь в настоящее; он такой пронзительный, что только дьявольские псы могут его услышать. Прислушайся. Ты слышишь? - Нет. - Звук, будто кто-то свернулся в крошечный клубок и тихо плачет в бесконечную ночь ©

- Мне холодно, - сипловатый голос, чужой, дрожащий. Ломающийся. Перед глазами яркие всполохи, солнечными зайчиками прыгающие от воображения прямо к сетчатке глаза, вызывая неистовые фейерверки и болезненную мигрень с подступающей тошнотой. Это странное ощущение, словно провалился в кроличью нору и продолжаешь кружить по спирали, падая вниз, и беспомощно размахиваешь руками, чтобы выпорхнуть из этого лабиринта, напоминающего аттракцион «сюрприз».
Фрэнки отчетливо помнит его. Это что-то вроде колеса обозрения, но вращающегося горизонтально, быстро, невероятно быстро. Тебя стоя пристегивают ремнями к вертикальной планке и отправляют в вольное вращение громоздкой машины, с каждым оборотом набирающей скорость. Твои крики сливаются с ужасом и адреналином таких же прикованных и напуганных, пульс больно колотит в виски и от страха перехватывает дыхание. Потом паника сменяется чокнутым азартом и удовольствием, когда ты привыкаешь к тому, что твое сознание кружится в той же траектории, что и аттракцион. После него Эшфол еще долго собирала себя изнутри, сидя на грязном бордюре в парке и хватая ртом воздух. Все в тот момент сумасшедшего приключения каллейдоскопом бесконечно проносилось в голове, будто это был конец ее жизни. Это не просто щекотка для нервов. Это нечто большее. Испытание. Возможность после иначе взглянуть на себя и на мир, который секунды назад представлял собой адское вертело.
- Мне так холодно, - повторила Франклин, силясь распахнуть веки и осознавая, что прозвучавший минуту назад голос - ее собственный. Она закрыла лицо ладонями, чувствуя какой-то специфический запах, знакомый запах - крови. Ужасный сон, полный безысходности и отвращения к себе. Наполовину мертвое сознание и отказывающееся работать мышление из-за заблокированных воспоминаний. Почему так холодно? Спина затекла, ныла и просила освободить ее от плена ледяного бетона. Фрэнки застонала от слабости, понимая, как тяжело дается каждое движение, словно кто-то разом лишил ее всех костей.
Минувшей ночью она и без того изрядно вымоталась, отрабатывая свою смену в пабе. Жажда мучила ее уже которые сутки. Нет, не эта паршивая человеческая потребность наполнить живот газировкой, дешевым пивом или безвкусной водой. Хотелось солоноватой, металлической на вкус красной жидкости, занимающей в организме среднестатистического человека десять пинт. Эшфол хватило бы даже одной, чтобы снять озноб и избавиться от ломки, превращающей ее в угрозу обществу.
За шторкой дребезжащих ресниц показалась размытая картинка. Так бывает, если смотришь в объектив, когда резкость сбита. Девушка медленно раскрыла глаза, жмурясь от света и пытаясь восстановить привычное видение, как паззл. Здесь лампа, тут часть обшарпанной стены и пожелтевший потолок. Трещина в бетоне, длинная и серповидная. Чьи-то темные волосы и яркий предмет одежды.
Это не ее спальня. И даже не...
«Джо?», - мысли рассыпались в новую мозаику. Нет, все это она в одиночку точно собрать не сможет. Тело как у тряпичной куклы едва смогло сделать над собой усилие, и брюнетка приподнялась, ладонью удерживаясь за стену. Белая майка, перепачканая чем-то, как и руки, прилипла к телу. Джо, кажется, больше нет.
- Это кровь? - нашлась Эшфол, в панике принимаясь вытирать пальцы о джинсы. Спутанные темные волосы упали на плечи.
Значит, она сорвалась. Вчера... Или?..
Несколько пар таких же безумных от непонимания глаз находились напротив. Эти люди...
«Кажется, мы в аду... Проведем в аду классно время?..».
- Заткнись, - прошептала Фрэнки, припадая спиной к стене и обнимая руками колени, прижатые к груди. - Все это просто...
Что? Ночной кошмар? Чья-то злая шутка? Дурацкое реалити-шоу? Бред, фантазия, 3D-реальность? Что, черт возьми?!
- Господи, почему? - Эшфол едва не затряслась в беззвучных рыданиях, пытаясь взять себя в руки. Пока она еще не конца разобралась, в какой именно тональности ей придется звать на помощь.

 Отправлено: 23.02.09 21:52. Заголовок: Ничто так не забавля..

Ничто так не забавляет меня так, как степень людского фанатизма и глупости, хотя иногда потрясающий спектакль безумия, который мы наблюдаем, может быть и ужасен, но он неизменно интересен.© marquis de Sade
-Иов Многострадальный, - известил голубоглазый брюнет, смотря в потолок. Голубые глаза фокусировались на тенях, создаваемых единственным источником света в комнате. Одна единственная тень бродила по грубой бетонной стене, придавая этой комнате некую оживленность, помимо богатой фантазии самого Чейза-младшего. Прохладная стена холодила спину молодого человека. Темные волосы, частично приведенные в полнейший хаос на голове, падали на глаза, мешая. Раздражая. Выводя из себя.
- Я знаю, как минимум треть из вас только что мысленно обратилась к Господу. Иначе и быть не может, в этом нет ничего сверхъестественного. Это первое, за что хватается человек. Бог первый, кому вы рассказываете о своих проблемах. Не лучшему другу, любовнику или знакомому. Нет. Именно Богу, - Эммерсон поднялся с земли, предварительно отряхнувшись от невидимой пыли. Некое отвращение, высказанное молча. Отстраненный взгляд устремился на середину комнаты. Ноги как будто были налиты свинцом. Движение как будто давалось со скрипом и некоторой тяжестью. Долгое время пришлось находиться без движения вовсе. Он не знал, что происходило. Не знал, чья была эта гребаная задумка. Он знал только одно – либо это несуразный сон, о котором он мгновенно забудет, стоит ему лишь проснуться, либо это совершенно невероятная реальность. Он знал почти каждого, находящегося в комнате, что наталкивало его на мысль о неслучайности происходящего. Размеренные шаги приближали оборотня к предметам, лежащим на полу в нескольких метрах от него.
- Когда состязание за душу Иова кончилось, и Бог победил, Иов встал на колени и спрашивает: «Господи, почему это сделалось со мной? Я всю свою жизнь почитал Тебя, а Ты истребил мой скот, сжег мои посевы, убил жену мою и детей моих и дал мне сотни болезней страшных… и все оттого, что ты побился об заклад с дьяволом? Хорошо, Господи… но единственное, единственное, что хотел бы знать твой недостойный слуга — почему я?», - холодная рукоять обожгла тыльную сторону ладони. Сжав пальцы, кухонный нож разместился в руке Эммерсона. Пристальный взгляд прошелся по периметру всей комнаты, цепляясь за каждого. Какая разница, что произошло? Если сейчас же не обеспечить себе возможность защищаться, то, возможно, такого шанса больше не представится. Кривая усмешка искривила сухие губы Рори. Всем видом изображая полную отрешенность, он пригляделся к собственному отражению, согнув руку вместе с кухонным ножом в локте, - Ну, он, значит, ждет, и уже решил было, что Бог ему не ответит, как тут в небесах появляется грозовая туча, сверкает молния, и гремит громовой голос: «Хочешь знать почему, Иов? Да потому, что есть в тебе что-то очень противное».
Широкая усмешка на устах Эммери наталкивала на мысль, что изложенный рассказ имеет какое-то месть здесь. Именно сейчас. Что он несет какую-то смысловую нагрузку, которую ещё требовалось понять. Осмыслить. Примерить на себе. Однако, секрет был в том, что Эммерсон был абсолютно так же напуган, как и каждый находящийся здесь человек. Ну, или почти человек. Мельчайшие детали перестали играть какую-либо роль в данной ситуации. Но происходящее Чейзу в корне не нравилось – его раздражало, что никто полностью не хотел осознавать серьёзность всей ситуации. Ну же. Поднимите головы, черт побери, и делайте хотя бы что-нибудь. Злитесь, кричите. Лишь бы не этот Ад. Ухмылка на губах Чейза выражала презрение.

 Отправлено: 24.02.09 20:46. Заголовок: Быть первым, быть пе..

Быть первым, быть первооткрывателем - всегда тяжело. Именно они ведут за собой, заражая остальных настроением, задавая ритм для дальнейших действий. В других случаях, именно они получают максимальное количество времени для сбора информации и, как следствие, восстанавливают наиболее полную картину. Грэму повезло сегодня, как никогда в жизни - он очнулся первым, сквозь вату собственных эмоций выслушивая стенания других. Черт возьми, сколько же их, сколько? Глаза окончательно привыкли к полумраку, давая четкий ответ на этот вопрос - шестеро. Шестеро таких же неудачников, как и сам Грэм, попавших вместе с ним незнамо куда, незнамо как. Шестеро ничем не связанных между собой людей, кроме своего проживания в одном городе. Почему же выбор пал именно на них?
Хотя нет, насчет связей он явно наврал. Слух явно уловил знакомые голоса, искаженные страхом, отчаянием или же просто недоумением. Но знакомые, до такой степени, что голова непроизвольно поворачивается в их сторону:
- Конни? Ави? Фрэнки? - имена слетают с губ прежде, чем он успевает подумать об целесообразности этого действа. Нет, человеку свойственно цепляться за что-либо знакомое и понятное в столь нестандартных ситуациях. Господи, да он сейчас был готов вцепиться даже в Амбер, которую ранее переносил с большим трудом, да что уж там - в Эммерсона, этого высокомерного, неперевариваемого ублюдка Эммерсона он тоже был готов вцепиться - просто, в руку, дабы убедиться в его материальности, выслушать какую-нибудь очередную гадость из его уст, может даже получить в морду, и тем самым доказать себе, что реальность - вот она, совсем не сошла с ума.
Впрочем, у реальности был свой собственный взгляд на вещи, в которые дружеские объятия Грэма и Рори никак не входили. Разве что вот тот милый ножичек, которым воодушевленно помахивал Чейз в данный момент, разбрызгивая вокруг свою доморощенную философию вперемешку с ядом, окажется в брюхе одного милого и чем-то дорогого собственному сердцу мальчика Грэма. Да. в таком ракурсе их объятия действительно могли произойти...
А потому приходилось отрывать собственную задницу от пола, и нести ее по направлению к оставшимся предметам, над которыми гордо возвышался Рори.
- Чейз, из тебя вышел отвратительный пророк, - глаза в глаза, лишь бы не упустить момент, когда этот придурок начнет замахиваться. Если начнет, конечно. Ногой поддеть ближайшее оружие, придвигая ближе к себе. Ирония судьбы - почти уравновешивание их шансов, такой же нож, как и у Рори. Почти, которое стерлось бы, будь этот брюнет вампиром.
Улыбнувшись этому не слишком-то забавному, если говорить начистоту, факту, Грэхем опустился на корточки, все так же не отрывая взгляда от Эммерсона. Нож секундой позже оказался в руке, возвращая уверенность, если не в своих силах, то хотя бы в том, что просто так уже можно не даться. И лишь потом он позволил себе оглядеть остальные вещицы, лежащие на полу.
- Сигареты, ну надо же. А как же принцип "перед смертью не накуришься"? - зеленый цвет, символизирующий мятный привкус, вызвал кислую ухмылку на лице. Впрочем, что уж там, сейчас он был душу продать и за такие - еще одна маленькая вещица, готовая примирить его с реальностью. Однако тот, кто раздавал сегодня удачу на небесах явно обладал весьма сомнительным чувством юмора - пустой коробок спичек ставил пачку сигарет в очень невыгодное положение. Чертыхнувшись, Грэм поднял глаза, рассматривая присутствующих:
- огонька не найдется? - кривая усмешка и лихой задор в голосе, скрывающий все внутренние эмоции. Ну же, Грэм, признай, тебе неуютно в этой холодной темной комнате. И хуже всего, что она была слишком тесная для них семерых.

Скрытый текст

 Отправлено: 24.02.09 23:01. Заголовок: Строго говоря, он не..

Строго говоря, он не убийца. Он никого не убивал. Он создавал ситуации, при которых жертвы сами себя убивали©

С каждой минутой температура в комнате понижалась, уже сейчас от лиц отделялся полупрозрачный пар, а кожа покрывалась мурашками. Лампочка под потолком погасла.
Секунда. Вторая. Третья. Кажется, прошло не больше минуты, прежде чем желтоватый свет опять растёкся по потолку, еле освещая бледные и испуганные лица.

цитата:

Amber Quinn Когда в комнате опять стало относительно светло, Амбер охватила паника. Змеи были везде. Змеи. Змеи. Змеи. Они ползали в ногах, ползали между людьми, а особо юркие ухитрялись расположиться на плечах или коленях присутствующих. И их никто не замечал или не хотел замечать. Они были повсюду. Десятки, соткни. Что-то мерзкое и холодное опустилось на её плечо, медленного сползая вниз и начиная двигаться вокруг шеи, плотнее стягивая кольца из живой плоти вокруг шеи. Constance Blue Чувствуя, что то-то не так, Констанс поднялась на ноги. Что-то стекало по её телу вниз, что-то вязкое и неприятное. Рука опустилась на живот, натыкаясь на холодную сталь скальпеля. Блю не чувствовала боли, но отчётливо видела и скальпель, и огромный, сантиметров в десять длиной, глубокий порез на животе, из которого, не переставая, шла кровь. Там, где ещё секунду назад была Фрэнки Эшфол, стояла медсестра, в белой маске и с хирургическими ножницами в руках. Emmerson Chase Всё вдруг замерло, люди исчезли неизвестно куда. Из полумрака навстречу Эммерсону вышел мальчик лет пяти. Длинные тёмные волосы, пронзительно голубые глаза. Знакомая улыбка, походка. Мальчик подошёл вплотную, и, продолжая улыбаться, спросил: - Папа? Graham Straud Да сгинет мрак. А вместе с ним и все люди. Грэм оказался один, всё остальные будто растворились в воздухе, оставив его одного в этой чёртовой серой комнате. Медленно, но неумолимо, стена напротив стала двигаться ему навстречу. Страуд попытался отступить назад, но наткнулся спиной на невыносимо холодную стену. Taylor Jeferson Неизвестно откуда взявшийся туман пугал. Границы комнаты потерялись где-то вдалеке. Ещё минуту назад, сделав пару шагов в сторону, можно было коснуться рукой холодной стены. Лица ничего намечающих сокамерников были мутными и едва различимыми, их голоса становились с каждым мгновением всё тише и тише. Буквально через пару секунд Джеферсон понял, что ничего не слышит, даже собственного дыхания. Абсолютная тишина. Хотя нет. Где-то вдалеке слышен приятный женский голос. Слова всё ещё не разобрать, но мотив знакомый и навязчивый. Колыбельная. Avia Coldway Колдуэй не понимала, что происходит. Казалось, все сошли сума, все без исключения вели себя неадекватно. Суета, суматоха. Кто-то, пятясь назад и глядя в пустоту, натолкнулся на неё, но даже не заметил. Кто-то прижимался к стене, с белым от страха лицом с себя что-то сбрасывал, кто-то судорожно хватался за живот… Все сходили сума. Ави резко обернулась. Ей показалось, что кто-то положил ей руку на талию. Но никого за спиной не было. Ещё одно невидимое прикосновение: на этот раз кто-то сжал её руку чуть выше локтя. И опять, опять, опять. Невидимые руки бродили по её телу, вплетались в волосы. Ави стало невыносимо жарко. Frankie Ashfall Фрэнки вздрогнула, прильнув лицом к холодному полу. Потолок стремительно обрушился вниз, резко, без предупреждения, и замер в сантиметре от её лица. Фрэнки слышала, как ударилась о пол лампочка и как замерцал её слабый свет. Глубокий вдох. Что-то липкой на щеке, мерзкое, вязкое и тёплое. Эшфол моргнула. Потолок оказался на старом месте, даже гаснущая лампочка не шатнулась. Ощущение чего-то неприятного на лице и руках не прошло. Чужая кровь, безобразно алая и мёртвая.

 Отправлено: 25.02.09 01:45. Заголовок: "Бог писает тебе..

"Бог писает тебе зашиворот каждый день, но утопит только один раз."©

"Верно, Рори, верно старина" – хотелось сказать Констанс. Господь Бог самый большой засранец во вселенной. Создав и небо и землю, и всех тварей земных, этот гнойный урод решил, что ему до сих пор скучно. Животные ели, срали, трахались, убивали друг друга – инстинктами. Так неинтересно, так бездарно скучно! И тут Господа посетила гениальная мысль, пока что самая гениальная из всего, что он умудрился придумать. Человек разумный. Он тоже, ел, испражнялся и совокуплялся с себе подобными, он убивал, но! Сколько же всего успевал осмыслить за это время, раскаяться, задуматься, усовестивиться, сдалать выводы и снова приняться за свои ошибки. Не придумав ничего другого, Бог решил выжать максимум из того, что у него есть: он насылал на человека безумие, алчность, зависть, ревность, любые извращения, о коих можно только помыслить. Потому что человек был разумен. Разумен, но глуп. Человек познал Господа, и придумал Сатану, знаете зачем? Чтобы оправдать жестокого Бога, каждое его злодеяние, всю его кровожадность, любые несправедливости и –да!- эксперименты. Как на счет бомб? Поцелуй своих детей, сядь в машину, прочти молитву во имя Мое, и дай газу. Твои праведные ошметки смешаются с прахом тысяч тех, кого ты только что убил, я благославлю вас всех и мы дружно закусим кузнечиками с медом в пятом круге Ада. Или пытки? Может быть достанешь из аптечки хлороформ, и сходишь в гости к семи добропорядочным и не очень созданиям? Они такие же как ты, только другие! Разные.. Запри их всех вместе и не спрашивай зачем мне это нужно. Действуй. Ах, что, уже все? Вот тебе шизофрения в награду, мой милый раб. Тебе верно так ее не хватало! Еще бы, муки совести и все такое. А что у нас здесь? Семеро. Сколько мы поставим на доктора, а приятель? Сколько ты сама на себя поставишь, Блю?
Поэтому Констанс и не верила в Бога.
У них были разные приоритеты.
На данный момент Конни бы поставила на себя не больше сотни, это меньше, чем на Грэма, но все таки больше, чем на всех остальных здесь присутсвующих. Даже Рори Чейза. У Рори был нрав эксцентричного соседа-виолончелиста, а мозги профессора анатомии. Нестабильность могла охарактеризовать и то и другое. Не самый лучший вариант в условиях замкнутого пространства. Как бы там ни было, самцы остались самцами: тут же расхватали железо. Неподвижно лежа на полу, и чувствуя затылком ледяную бетонную стену, Констанс могла только вяло усмехнуться в ответ своим мыслям: планы Господа на их счет оказались намного изощренней, чем она предполагала. Оставить им кой-какие вещички было неожиданным ходом. Она бы засмеялась, только смех был бы невеселым, и вряд ли кто-нибудь ее поддержит. Сейчас стенки желудков каждого в этой комнате наверняка сократились до размером моченого яблока от страха. Ее побственные поджилки тряслись так, что даже сердце забыло биться. О том, что она по прежнему жива, Конни напоминал лишь дикий холод, казалось, усиливающийся с каждой минутой, проведенной в этом тоскливом месте. Враждебном месте. Женщина боялась пошевелиться, лишь бы не допустить лишнего порыва ледяного воздуха до своей кожи, и так посиневшей от, по всей видимости, долгого нахождения в этом каменном мешке. Трусы и футболка не самая практичная для таких случаев одежда, в следующий раз надо будет одеть валеный тулуп перед тем как улечься спать.
Констанс крепко, до хруста, стиснула зубы и рывком приподнялась на локтях, затем села на попу и стараясь не обращать внимания на пронизывающий холод, наконец встала на ноги, соприкоснувшись с бетоном босыми ступнями. И в этот миг.. Будто пятки до самого паха пронзили спицы из хрустальных осколков льда, в глазах потемнело и в ушах отчетливо зашумела-зашуршала кровь, пульсируя, оглушая, заставляя терять разум. Конни глухо вскрикнула и прижала ладони к груди. Руки соскользнули. Меж пальцев затерялись острые волоски в вязком супе склизкой дряни. Дрянь. Дрянь. Алыми лентами слипшиеся в крови волосы застлали глаза.
-Не..не понимааю.. – жалобный всхлип-хрип из пересохшего горла.
Холодная кровь. Почему кровь холодная? Мыслей не существовало, сознание будто отлетело прочь, как орган, отделенный от тела, но еще дышащий его теплом. Она видела себя со стороны: рот, разверстый в нелепом крике, руки, отчаянно мечущиеся по одежде, в попытке стереть, избавиться от крови на пальцах, стекающей по запястьям, вонючей коркой засыхающей в локтевых сгибах. Еще мгновение, и сознание вернулось обратно, вместе с застывшим в зрачках видении скальпеля в животе. Ткань футболки, пропитавшаяся кровью, тянула в землю и будто бы – под, рваные ее края там где начинался разрез, утопали в нутре, закрывая от Констанс собственные внутренности. Воздуха перестало хватать. Критически и невозможно. В воображении Конни ее легкие сейчас были двумя пропоротыми шариками, сдувшимися, в слюне и испарениях, такие ненужные, бесполезные. Хватая ртом воздух, женщина пошатнулась, слабо почувствовав боль в плече от толчка в стену.
-Кто-нибудь.. Мне не нужна операция.. Кто.. Хлороморм… Три кубика.. Десять.. – бессвязные слова слетали с омертвевшего языка, глаза судорожно шарили по стенам, натыкаяясь на лица. – Не донор.. Леденцы.. Ваза..
Одно безучастное мраморное лицо, другое с безумной улыбкой клоуна, третье в маске, в маске..
-Стерильные перчатки… перчатки..
Ножницы медсестры аккуратными металическими зубчиками щелкали и чавкала ее плоть под их медленным крак-крак.. таким щелк.. Забившись в угол, и цепляясь за гладкие стены скрюченными в агонии страха пальцами, Констанс не сводила с чудовища всех ее кошмаров взгляда, полного непонимания, ужаса и боли.
-Уходии – на глаза навернулись слезы и вот уже текли, смывая кровь с щек, уже – бес-кровных.

Скрытый текст

 Отправлено: 25.02.09 10:00. Заголовок: Амб в растерянности ..

Амб в растерянности подняла голову вверх, опять натыкаясь взглядом в лампочку. Та мини-солнцем освещала центр комнаты, давая полумрак по углам. Тишину прорезали легкие шорохи, но обернуться не было сил. Сцепив зубы, она легла обратно, вытягиваясь, чувствуя ноющую боль в пояснице. Прикрыв глаза, Амбер замерла. Время остановилось, пространство исчезло. Остались лишь мысли…
Было странно, что она проспала столько времени… хотя может быть это был вовсе не сон? Или она до сих пор в нем и не понимает этого? Ответов на бесчисленное множество вопросов не находилось. И воспаленный разум метался, как зверь в клетке, натыкаясь на железные прутья реальности. Утыкаясь затылком в бетонный пол, она слышала, как начинают просыпаться другие…
Что это за место и как они здесь оказались?
Амбер вздохнула, стараясь не анализировать запахи. В помещении пахло пылью и чем-то до противного медицинским. И еще этот тошнотворный сладковатый душок, который ни с чем не спутаешь… вампиры пахнут так только для оборотня. И с этим пришлось тоже смириться. Но она сейчас не на задании и ненавидеть просто от того, что в твоем сердце горит благородный огонь глупо и не целесообразно. В конце концов они тоже имеют право существования. Они тоже НЕ люди…
Она невольно представила себе квартиру брата, где год назад погибала от того, что ее одиночество обернулось катастрофой. Перед глазами скользнули знакомые до боли стены и диван, свой собственный призрачно-худой силуэт у окна… Амб сжала до боли кулак, впиваясь в ладонь ногтями. Было больно, но она не замечала. Совсем друга боль, вызванная отчаянием возрождалась в сознании…
Не надо… - тихо прошептала она, открывая глаза. Испуганное лицо, мечущийся взгляд. Где-то в темноте она услышала знакомый голос. Перевернувшись на бок, она поднялась, опираясб на руку и вглядывась в темноту.
- Я знаю, как минимум треть из вас только что мысленно обратилась к Господу. Иначе и быть не может, в этом нет ничего сверхъестественного. Это первое, за что хватается человек. Бог первый, кому вы рассказываете о своих проблемах. Не лучшему другу, любовнику или знакомому. Нет. Именно Богу.
Рорри… а я то думала, какого… - она наблюдала, как высокий брюнет вышел ближе к центру, рассматривая что-то на полу. Амбер с презрением фыркнула под нос. Она не верила в Бога…
А во что ты вообще веришь, детка? Странный вопрос… для тех, кто потерял веру в человечество и в себя. Для меня нет веры… я не верю, я не живу, я лишь влачу жалкое существование. И я не благодарю никого за лишний прожитый день. Просто не зачем…
Она слишком долго мечтала закончить этот порочный круг, чтобы просто разорвать его, вскрыв себе вены от отчаяния. И никого благодарить за свою неудавшуюся судьбу не собиралась. Клиника делает людей замкнутыми и мало общительными. А не верила она еще до этого… никогда и ни во что.
Повернув голову, она заметила вампиров, а потом и доктора Блю. Странная компания подобралась…
Надо же… Правительство ставит очередной эксперимент? Тогда почему здесь человек?
Сейчас ее волновало одно – какого черта они здесь делают и с какой радости ее включили в их милую компанию. Одной Амб было бы достаточно для экспериментов над психически неустойчивыми субъектами. По ее истории болезни можно было смело писать книги и защищать диссертации. Но кого это волновало то хоть когда-то?
Но девушка привыкла всегда рассуждать логически, анализируя факторы и события, складывая их и распихивая по полочкам, чтобы вывести неутешительные выводы. Вот только сейчас в голове не укладывалось… к чем все это? Амб перевернулась, опираясь спиной о стенку. Хотелось пить… А еще подняться и пойти рассмотреть, в чем там копается Чейс.
Пути Господни оказались как всегда, неисповедимы.
Но ты ведь не веришь…
Под потолком мигнула и погасла лампочка. Тело сразу сковал страх неизвестности, потому что темнота не приносит ничего хорошего. Но когда Амб уже начала понимать, что это надолго, свет включился сам собой… Вздох..
Прикрыв глаза, она не расслышала, что пробормотал Страуд. Тело окутала легкая дрема, но разорвать ее оковы оказалось не так просто. Приоткрыв, наконец, глаза, она ощутила что-то скользкое, медленно сползающее с плеча. Амбер передернуло от неприятного ощущения, но оно не прошло. Что-то тяжело плюхнулось на пол рядом и тяжесть с плеча ушла.
Что… этого не может быть. Я ведь не заснула… или да, тогда…
Чуть приоткрытые глаза опять с силой зажмурились, потому что Амб знала и боялась признаться себе в том, ЧТО она видит.
Рядом с ногами, а потом по ним ползло что-то цепкое, перебирая мускулами по поверхности и двигаясь вперед. Тело охватила паника, да такая, что двигаться она не могла. Ее просто сковало от отвращения и безысходности. Кошмар стал явью, потому что она не спала…
Приоткрыв веки, дергающимися, воспаленными глазами она увидела все того же Чейса, теребящего в руках железку. Вокруг его ног ползли змеи… Сотни этих отвратительных гадов, будто не замечая его, ползли к ней. Амбер непроизвольно подтянула колени к лицу, стряхивая в панике с ног здорового питона. Но не тут то было. Вокруг все было в змеях. С потолка, с лампы свисал и королевские гадюки, окольцованные черными полосами, будто их разрисовали черной краской по красной чешуе.
Она подняла взгляд на Рорри, но тот, похоже не замечал ничего вокруг.
Неужели и правда сон…
Отвращение к змеям превысило все возможные пределы. Амб больше не омгла спокойно сидеть. Потому что те начали заползать на руки. Она почувствовала, как что-то копошиться с волосах и стекает по голой шее на грудь.
Подскочив, она поняла, что змеи заполнили абсолютно все. Ее всю трясло от того, что сделать было ничего невозможно. Шуршание и стрекот языков и тел по бетонному полу заполнял уши и сводил с ума. Девушка перешагнула клубок змей под ногами, пробиваясь к центру. Вид у нее был испуганный. Как меловая доска, глаза бегали по стенам и полу. Спасения не было. Она в панике подбежала к Чейсу, выхватывая нож из рук и направляя на шею.
Она чувствовала, как что-то длинное и сильное стягивается вокруг горла, мешая дышать. Сипло вдыхая воздух, которого становилось все меньше, Амб прохрипела.
- Бегите… они повсюду. Я не знаю, что с ними делать… Рорри, змея… у тебя на…
Тут девушка упала на колени, натыкаясь ногой на что-то и роняя нож… сталь сверкнула в воздухе, отражая свет единственной лампы…
- Ах..

 Отправлено: 25.02.09 22:11. Заголовок: хотела меньше, но ме..

Скрытый текст

хотела меньше, но меня было не остановить.

^{Now I wonder why, until we die
And then upon the praise
Hope Jesus come to kill the man / mourn ©}

(стоппроматываемхоррорвперед.)
Быстрее. Не останавливаться. Скользить на не проявленной до сих пор пленке времени, сбегая от душивших кадров, сошедших с экрана второсортного кинотеатра. Царапать ногтями обивку несуществующего здесь кресла и вопить от ярости, не находя жилетки соседа рядом. Они просыпаются. Подобно зомби, не обнаружившим себя в своих удобных гробах, они приоткрывают свои налитые отчаянием веки и с наивностью искренних малышей дают старт эстафете маловажных вопросов. Они тратили громадные усилия на элементарные движения, поднимались, ползали по полу, направлялись к центру комнаты, теребя в руках неизвестно что, источали сводящие с ума ароматы безысходности и страха, а она старалась собрать цельную картину происходящего. Продолжать прислушиваться к звукам, к невесомому напору нереальных нот: прерывистое дыхание Франклин совсем рядом, шаги Грэма к Рори, их короткая перебранка, вздохи Констанс, потерпевший фиаско в погоне за уверенностью, бег сердца Амбер. Комбинация звуков, создаваемых людьми вызывала ощущение абсолютной нереальности и наблюдая за ними со стороны, она начинала ощущать себя такой же дешевой актриской все в том же некачественном кино.
(мотаемназад.дальшеещедальше.вдетство.да.стоп.смотрим.)
«Это не больно! Всего лишь ветер бьет по ладоням – как в детстве, да! Это не кожа трескается, пропуская кровь, а металлический привкус на руках – всего лишь передоз ноября. Надо лишь закрыть глаза, прижаться упереться выступающими позвонками в стену и незаметно перестать выцветать. Приложить ладони к груди и проверить, бьются ли еще чувства, или страх вырубил их за неоплату услуг».
Она часто говорила себе это перед тем, как идти встречаться со своим любимым мальчиком по имени Нежные касания, что опаляли ее стеклянную кожу. Пришло время повторить этот трюк.
(прокрутивреальность.смирись.)
Она вполне четко осознавала, что чьи-то пальцы впечатались в рисунок ее кожи. Об этом рваными клочьями криков орало и сердце, бешено насаживаясь на самый купол страха в ее сознании. Серыйсерыйсовсемсерый страх, как ее застиранные блузки, как ее сны – в них, ее Нежное Касание водя пальцем по венам, вводила любовь и убивала этой дозой ширева. Возможностей передозировки не указывала, пережимала ей пульс, не давала горстями глотать счастье и жизнь – все это одним единственным касанием.
Ощутив бешеный огонь, будто бы полыхнувший по замерзшему лицу, Ави уперлась ладонями в стенку, схватив и разорвав лишь воздух. Ничего материального, ничего страшного, ничего нежного. Касания нет.
(мотаеммотаемдальше!неостанавливайся!)
Боль, ласково сковав пальцы своим кольцом и нервной дрожью, медленно обвила талию руками, и, лизнув ключицу, заглянула в глаза.
(янемогукричать–этоубьетменя!)
Поборов желание заорать Боли в губы, она вновь ухватилась за очередной касание к ее телу, уговаривая себя молчать, ласково повторяя просьбу для самой себя, повторяя и повторяя, поставив внутренний голос на repeat.
(ты же знаешь что выгоришь изнутри сломаешься тонкими хрупкими жизнями налетом инея на губах ведь они тоже трескаются холодом уже привычной болью)
Внутренности сгорали, ее лихорадило, сжимало грудь кашлем, не отпускало, за руки реально не держало, но дыханье на кожу чужое, незнакомое – мир был заблокирован.
(сойди с ума прими толпу внутривенно застрянь в этой какафонии звуков где твои крики никто не слышит где тебя нежного касания по имени Ф. уже и нет лишь ветер хрипя по нервам бъет)
Опустившись на колени с исказившимся от боли лицом, Колдуэй ощутив очередной набег капель пота, выступивших на лбу, одним машинальным и уверенным движением разорвала на себе белую майку, дав ей новое определение «рваной тряпки». Ей было жарко. Слишком жарко.
Она закричала.
(не страшно когда кричишь в толпе страшно когда тебя никто не слышит)
Она очень громко закричала. Так громко, что, казалось бы, чьи-то объятья отступили испугавшись неожиданного ассортимента звуков, наполнивших помещение, однако, в следующую секунду ее запястья были сжаты с удвоенной силой.
(теряй себя теряй сознание умирай)
В состоянии, когда тебя раздирают на куски тошнотворные смеси прикосновений, хочется упасть замертво. И даже, окруженная таким диким страхом, она, перед тем как распластаться на полу, успела уловить то, что лежало на полу. Взгляд резко сфокусировался на оружии, на двух пистолетах.
Необходимо лишь дотянуться и выстрелить в себя.
И опять это Ф.
(талой водой кровит ледяное нутро больно)
Она совсем рядом, здесь! Быть так недалеко от этого безупречного создания было подобно прогулке по битому стеклу своей жизни, когда невольно вытаскиваешь острые чувства – значимые и не очень – а ветер как раньше на продуваемом северном балконе ласково лижет губы, обожженные фильтром и ранней зимой.
(потанцуй сегодня на шатком подоконнике, вылей красное вино из окна, чтобы мир казался ярче, а я пока пулями выжгу счастье)
Я, наверное, еще люблю тебя.

…выстрел имел неопределенное значение: он оглушил и привел в чувство одновременно. Пока она ползла по полу, корчась от продолжающихся прикосновений, она абсолютно не отдавала себе отчета касательно того, что собирается сделать через несколько секунд. Колыхающиеся сомнения на тему того, куда лучше стрелять: в голову или сердце, растворялись по мере приближения к пистолету. Наконец, все вопросы и ответы потонули в холоде пистолета, к которому прикоснулась Колдуэй, бросая короткий взгляд на Фрэн.
-Веселитесь, guys, - щелчок и вуаля – она готова умереть, распластавшись бесполезным трупом на полу.
Она не боится.
(патрон вверх за мой потерянный рай не жди уходи встречай попал и ангел падает вниз под колеса жизни встречай)
И снова оно – это навязчивое сжатие за локоть.
(я не боюсь)
Зрачки, эти зрачки боли, они прямо перед ней. Ледяное и мерзкое касание языка судороги и конвульсий перекрывает доступ к кислороду. Руки ослабевают, она готова выронить пистолет.
(я не боюсь, черт побери!!!!)
Выстрел. Не в себя, не в других. В воздух, который донесет пулю до заасфальтированного неба, о которое ежедневно ударяются птицы-джанки.
Пуля вошла в потолок, оставляя за собой глубокую вмятину. Ави, не в силах терпеть всю эту дикость неутихающих прикосновений, опустилась на колени, нащупав следующий атрибут «спокойствия» - один из ножей, которыми так забавлялся чуть ранее Рори.

 Отправлено: 27.02.09 00:06. Заголовок: Можно было, конечно ..

Можно было, конечно же, говорить про себя или что-то такое делать, но ведь помощи не будет. Не знаешь с кем ты, кто рядом и есть ли вообще живые души здесь. Тьма окутывает сердце, дыхание замедляется с каждой секундой. Ещё вдох и затем последовал выдох. Тайлор пытался сосредоточиться и прийти в себя, хотя бы стоит попытаться подняться на ноги, но впервые он стал чего-то бояться. Какая-то тревога была внутри и она не хотела покидать молодого человека. Ужасное зрелище. Зрачки расширились, от чего бы это вдруг. Когда глаза привыкают к темноте, то можно видеть намного лучше, чем при свете. Вот на данный момент он увидел и почувствовал это самое, туман. Невозможно. В таком помещений его не должно было быть, это не реально простой сон, скорее всего. Быстро поднявшись на ноги, хотелось закричать, и сделал этого и тут тоже ещё один подарочек. Ноги подкосились, но он устоял на ногах. Ни звуков просто ничего. Не слышит даже своего дыхания, не говоря уже о словах. Что такое, почему и зачем? Кому такое понадобилось выделывать с ним? Может это простая месть, простого народа. Нет. Невозможно. Расправив руки, хотел нащупать стенку и её здесь не было. На лбу скапливался пот и постепенно стал скользить по лбу и падать на нос, либо на пол. Сердце бешено забилось, глаза смотрели лишь в одну точку. Теперь это был конец. Вдруг оттуда кто-нибудь выйдет, нет, только не это. Его жертвы могут утащить маньяка во тьму и там пытать. Хотелось кричать, вопить, просить о помощи, но когда понимаешь что всё это бесполезно, ничего другого не остаётся. Глаза тоже не закрывались, он боялся просто. Сердце билось всё быстрее и быстрее, казалось сейчас выскочит из груди, надо только расставить сети, чтобы поймать его. Страх, который пробирается под кожу, в суставы, лишая их способности нормально функционировать. Ещё момент и упал на землю, сжался в комочек, пристально следя за тем, как туман подбирается всё ближе и уже, кажется, что оттуда кто-то лезет. Ничего нельзя сделать, веки не хотят закрываться, ноги и тело двигаться, руки вцепились в бока и теперь осталось пронзить их и всё. Заставить себя почувствовать боль, если спит, то мгновенно проснётся, а если нет, то умрёт от своей же фобий. Можно прощаться с жизнью, воздуха уже становится мало, ведь Джеферсон глотает его, жадно пожирает, как истинное чудовище. Если жизнь заканчивается, то хочется лишь одного, чтобы она не закончилась так просто и банально. Конечно же, молитва парня была услышана и тут ... Невероятно, из глубины тумана стал доноситься слабый голос, сначала неразборчиво там кто-то говорил, с каждой проведенной секундой в этом месте, голос стал чётче и вскоре можно было понять, что это простая колыбельная.
Спи, веки сомкни.
Чудо в себе возроди.
Свету дай вырваться вновь,
тьме не доступна твоя кровь.
Ангел встретит тебя.
если такая твоя судьба.
Дети играют в дали.
Мило их пальцем мани.
Вскоре наступит конец.
Сон поглотит твои венец.
Скрытый текст

Взял на себя смелость сочинить колыбельную. Не получилось.

 Отправлено: 04.03.09 00:58. Заголовок: если в твоей жизни п..

если в твоей жизни появляются такие трещины, когда реальность разъезжается по швам, надо что-то делать. Если вовремя это не остановить, трещины превратятся в провалы, куда в конце концов все и рухнет.(с)
- Я не буду отрезать тебе язык, дорогой. Тебе повезло. Мне от крови дурно, - гримаса полного пренебрежения. Никакой заботы в глазах. Сапфировые дуги, мерцающие на свету единственного источника света, были лишены какой-либо заинтересованности к окружающему. Дело не в крови. Дело даже не в Грэме. Дело в самом Эммерсоне.
Нож, чтобы держать что-то в руках. Чтобы ощущение оголенной незащищенности прикрыть холодной поверностью рукояти. Неправильность ситуации ломала воспаленное сознание и окрашивала серую бетонную комнату в багровый. Чувство нереальности происходящего было невесомым, словно атмосфера на поверхности чужой планеты. Притягивала лишь краешком сознания, лишь совсем легким, примитивным осознанием, что ты, вроде как, жив.
Эммерсон отступил назад, теребя в пальцах потеплевшую рукоять кухонного ножа. Лезвие могло вонзиться в чужое тело в любое мгновение, стоило лишь дать Рори замахнуться и преодолеть органические и мышечные ткани. Дай ему волю, и от чертового чувства самосохранения он вонзит нож по рукоять. В воздухе повисла напряженная атмосфера, присущая больницам для психически больных. Этот затхлый, сырой запах заброшенного помещения. Нет двери, значит, как вошли? В этом мире ещё была доля какой-то призрачной логики?Всего секунда, чтобы сделать вдох, оторвать холодный взгляд голубых глаз от стены и осознать, что в комнате больше никого не было. Мерцание одной единственной лампочки под потолком. Перед глазами повис призрачный пар, имеющий нечто схожее с дымом от сигарет. Капли холодного пота выступили на лбу и висках. На глаза упали темные волосы, когда Рори в приступе панического недопонимания развернулся на носках на девяносто градусов, бросая быстрый взгляд на стены, потолок. Разворачиваясь и крутясь вокруг собственной оси, сжимая нож, перебирая пальцами и срывая с губ шумные выдохи. Грудь лихорадочно поднималась и опускалась, сердце задавало бешеный ритм. В жилах густела кровь.
Никого.
Ни_ко_го.
- Я знаю, это все ваши гребаные шутки, - вдох-выдох. Страх не позволял прижаться к стене, чтобы глазам иметь возможность охватывать весь периметр комнаты.
(Это твой кошмар, Эммери. Тремс. Привет. Тремс. Как дела? ТРЕМС)
- Ублюдки! – совершенно бессмысленно. Так же, как и ударять кулаками по стене, плакать или лежать на полу, прижав колени к груди и обнимая их руками. Бессмысленно, как разъяснения несуществующих понятий. Как попытка определения комбинаций бесконечного числа элементов. Рори ещё (узнает) не знал, во что вписала его гребаная карма.
Одиночество зловещей комнаты нарушила темная фигура, появившаяся из ниоткуда. Низкорослый мальчишка, точнее, ещё совсем ребенок, оказался на самой середине комнаты. Он не просто был тут. Он приближался к Эммерсону. Чейз, не колеблясь, стоял как вкопанный, схватившись за рукоять кухонного ножа обеими руками с видом мясника из любимых классических кино ужасов.
- Не подходи, черт. Не подходи, мать твою, я.. – слова встали в горле. Рубашка прилипла к намокшей спине. Сапфировые глаза. Теперь две пары.
- Папа? – улыбнулось голубоглазое чудо. Эммерсон содрогнулся, страстно пожелав отступить, но тело отказывалось принимать приказы никудышного хозяина. Организм подписался под отказом от прав. Слышишь, Чейз? С тобой разговаривает твоя нервная система. Иди к черту, слышишь?
- Нет, я тут не при чем. Ты ошибся, парень. Ошибся.. дверью, - каждый слог давался с тяжелейшим трудом. Звуки растворялись в бетонном заточении. А в голове только что опять прогрызла петли крыса-паника.

 Отправлено: 07.03.09 07:17. Заголовок: Забавно устроено чел..

Забавно устроено человеческое сознание. Любое событие, прежде всего, втискивается в определенные рамки, которые полностью соответствуют мироощущению человека, его логическим выкладкам и понятиям о мире. Так, если вы видите горелый остов здания, то ваш мозг сразу выделит строчку «здесь был пожар», но вряд ли сходу предположит, что это специально стилизованное под сгоревшее здание украшение. Всему в мире должно быть объяснение. И это объяснение должно быть логичным.
Есть некие пределы, некая черта, через которую трезвый разум не готов переступить просто так: без долгой предварительной подготовки, без ожидания той самой ситуации, которая не уместится в собственные рамки. И в случае неподготовленности сознание раздавливается реальностью, если…
Если оно не начинает все отрицать.

Лицо Рори растворилось в нахлынувшей темноте, как и остальные участники сегодняшнего мероприятия. Грэм негромко выругался, раздраженно взмахнув рукой с зажатой в ней пачкой сигарет. Не то чтобы он боялся темноты, но смутно различимое близкое дыхание Чейза, который, как помнил Грэм, так и не выронил по случайности нож, в полной темноте нервировало. В большей степени от того, что Грэм не знал, чего ждать в следующий момент ни от Эммерсона, ни от реальности.
Предположения и догадки ураганчиками вились в голове, пытаясь найти ответ на простой, казалось бы, вопрос «что происходит?». Дело было не во мраке, залившем комнату, не в абсолютной тишине, внезапно закупорившей уши Грэма, нет, дело было скорее в изначальном попадании сюда: Грэхем свято верил, что если доберется до первопричин – значит, будет объяснено и все остальное. Однако реальность подкинула ему новый урок: не всегда стоит доверять собственным предположениям. Свет ламп, заливший комнату, слепил, вынуждал закрыть глаза, чтобы дать им привыкнуть. А когда они были вновь открыты – комната была пуста. Напоминает лучшие фильмы ужасов, лучшие кошмарные сны, не так ли? Одна беда – сознание Грэхема, не справившись с нагрузкой по поиску логичного объяснения случившегося, полностью отрешилось, вяло выдав «тебя накачали наркотиками!». О да, такой вариант, разумеется, многое бы объяснял, если не все. Каких только галлюцинаций не встретишь у человека, который, видимо, по ошибке съел вчера порцию экстази вместо ужина. Или что там полагается есть?
Грэхем хрипло рассмеялся своим безумным предположениям. Что ж. Нож в руках и пачка сигарет. Символично. Полное одиночество в тусклой, серой комнате, одним своим видом навевающей мрачные мысли. Говорят, что наркотическое забытье очень многое говорит о психологическом портрете человека, давай обсудим твой, Грэм? Кажется, ты у нас получился исключительной сволочью, почти что маньяком. Он в который раз издал хриплый смешок, жалея лишь о том, что зажигалки или спичек так ни у кого и не нашлось.
-Нужно будет взять на заметку: обязательно класть зажигалку с собой в кровать. Ну, или в собственные галлюцинации, - озвучив весь этот бред, он, ни мало не смущаясь, подмигнул противоположной стене и сунул пачку в карман штанов. Стена, ничуть не покраснев от такого фривольного поведения по отношению к ней, дрогнула и поползла навстречу своему мнимому «ухажеру». В течение нескольких секунд Грэхем только и мог, что тупо разглядывать трещинки на приближающейся серой краске, удивленно приоткрыв рот, да судорожно сжимать пальцы на рукоятке ножа. И лишь после оформления первой возмущенно-панической мысли «Твою ж мать», он отступил, стремясь как можно больше увеличить расстояние между собой и надвигающейся серой массой. Тем неожиданнее был холод камня, соприкоснувшийся с лопатками буквально на следующем же шаге, проползший медленно вдоль хребта, иголочками впиваясь в кожу. Растерянность, душившая Страуда, мягко перетекла в нехорошие подозрения, от которых он только и смог, что медленно, будто не желая видеть и верить, повернуть голову, встречаясь взглядом с…со стеной, собственно. Только вот что-то, что отвечало за память и расстояния, подсказывало, что раньше этот грешный набор камней находился чуть дальше.
-М-мать, - кажется весь остальной набор звуков, обычно именуемый лексиконом, был благополучно забыт до лучших времен. Правда о наступлении оных приходилось сомневаться – медленно, но верно сокращающееся расстояние между двумя стенами обещало вскорости очаровательную лепешечку с гордым именем Грэхема Страуда, и вместе со всеми его надеждами на лучший исход. Печальное зрелище.
Разум, наконец, очнулся, самозабвенно ударяясь в панику. Страх разлился терпкой жидкостью по венам, заставляя холодеть пальцы и отступать кровь от лица. Тугой комок, поселившийся где-то между грудью и животом, окончательно похолодел, отчего с завидной периодичностью по телу пробегала дрожь.
- Это нереально, Грэм, успокойся, - непослушные губы упрямо шептали неверные слова, пытаясь заставить разум образумиться. Действительно, выглядело это совсем нереальным. Будто сон или видение. Еще неплох был вариант сказок и миражей, но их усталый мозг отмел практически сразу же, после недолгого рассмотрения – в конце концов, Грэхем мало был похож в своих домашних штанах на сказочного принца, а комната – мало похожа на пустыню. Правда, воды здесь тоже не было – единственное общее, что их «роднило». Между прочим, жаль. Губы начали пересыхать давно, примерно с первых же секунд «побудки», и чем больше Грэм нервничал, тем сильнее стучала мысль о воде. В скором времени это грозило перейти в ту навязчивость, единственную мысль, которую выкрикивает разум, не давая и помыслить о чем-либо другом. О нахождении выхода, например. Или о том, что это все ему подозрительно что-то напоминает: и ситуация, и собственная реакция на нее. Ну же, Грэм, вспомни, о чем говорил с тобой врач в тот единственный раз, когда ты к нему приходил после злополучного лифта. Дышать, нужно дышать, невзирая на отвратительную петлю страха, сжимающую горло. Пересилить этот комок в горле и глубоко вдохнуть, раз – другой. И все будет ок, Грэхем, ведь тот белый халат – единственное, что ты помнишь от того врача, - обещал, что это поможет. А у тебя нет больше никаких возможностей, кроме как поверить этому безликому халату.
- Давай, детка, возьми себя в руки и отлепись от стенки, ты сможешь, я знаю, - дурная привычка разговаривать с собой вслух в любой нестандартной ситуации в кои-то веки оказалось полезной: звук голоса, пусть и собственного, заметно успокаивал, позволяя если не совсем трезво мыслить, то хотя бы не купаться в океане собственного ужаса. Нож в руке, еще недавно бывший символом собственных сил, на этот раз оказался символом бесполезности. Как можно остановить стену ножом?
Звук выстрела, будто прорвавшийся сквозь вату, раздался столь неожиданно, что Грэм нервно дернулся в противоположном от звука направлении. Лишь затем, чтобы вновь ощутить лопатками холод камней, вновь увериться в собственном бессилии и ощутить проникающий в самую душу липкий холод. Последние минутки его жизни все падали и падали сквозь клепсидру неизвестного шутника, который организовал ему эту веселую жизнь.
-Будь ты проклята, мразь, будь ты проклята… Надеюсь, тебя убили, - слабый шепот, под стать слабым надеждам на то, что выстрел достиг своей цели – груди того кукольника, что так ловко обращался с ними - марионетками.
Нервный смех, раздавшийся следом, свидетельствовал лишь об одном: халат наврал.
Скрытый текст

где мои мягкие белые стены?)

 Отправлено: 10.08.09 23:18. Заголовок: Фортепианное соло.....

Фортепианное соло... звуки перекликающихся клавиш..танец черного и белого....

мой потерянный рай наверное будет именно таким... тихим и безликим... возможно наполенным беспрерывним звучанием фортепиано. Чтобы лежать во мгле и слушать-слушать-слушать...

Звуки раздирают тело, выламывая кости, кромсая позвонки, закручивая нервы до предела, вонзая раскаленные иглы в подсознание и заставляя реагировать на просходящее. Никогда не думала, что музыка может убивать... Она умеет мучить... Но чтобы убивать? Столь прекрасное не может быть убийственным.... нет... не сейчас и не со мной.
Следующая струна рвется на пике ноты, разрываясь, хлещет холодной сталью по лицу. Хочется провести по щекам, чтобы увидеть капли алой крови. Но сил на это нет. Боль притупляется и становится липкой, едва ощутимой, даже слегка приятно-ноющей, чем-то неясным.... Музыка звучит тише...

Так длиться не долго. А когда темп увеличивается, белое и черное мелькают все быстрее, пока не ливаются во едино. И эта серая грязноватая каша застилает мой рай, возвращая на землю. Психоделический реквием по тому, чего не суждено увидеть тем, у кого крыльев никогда не будет. Когда-нибудь архангелы закроют передо мной золотые ворота рая, обрекая на вечность в сером цвете. Цвете осенней хмари.. в цвете бездействия и полного поустошения. Ибо в аду места для меня не найдется. Я буду тенью между ними, возможно, вечно скитаясь по земле...
И снова реквием из точных отточенных звуков пронзает огненной болью. Зажмурив глаза, ты вываливаешься из липкого кошмара. И земля встречает тебя грязным бетонным полом, холодным и безразличным. Как и весь этот мир...

Рукоять ножа лежит в метре от головы. Поворачиваясь, Амбер облизывает высохшие губы. Ее бъет озноб, в голове крутяться смутные образы из видения, затянутые серыми облаками дыма. В голове вьется мелодия, но ее невозможно ухватить... лишь чувствовать ее присутствие..
Что я делаю на полу?
Вопросы сыпяться горой, застревая в мыслях. Нехотя она поднимается на колени, оглядываясь и судорожно вздрагивая. Секундное забытье изменило комнату. Скользкие, мерзкие твари исчезли. Она осмотрела потолок, стены, оглядела руки и ноги, а потом сфокусировала взгляд на тех, кто ее окружал. Комната была прежней, настолько нереальной, что хотелось снова закрыть глаза.

Когда мир был бесцветен, было проще. Было больно, одиноко, но проще. Ни одно из этих существ не может дать ей покой. Ее мучение в том, что ей нравиться мучиться. Ощущать себя особо тонко настроенной на душевные переживания. Обливаться слезами, роняя хрустальную влагу на блестящий пол. Печаль красива, убийственна, по началу она ласкова и уютна. Но чем глубже ты погружаешься в нее, тем яснее виден ее искревленный в ухмылке рот, пустые глазницы, пылающие огнем.... Печаль убивет... Забирая все, что давала в начале. Я люблю ее и ненавижу... Боль слишком привычна, чтобы жаловаться на нее... Никто не заметит твоих проблем среди хаоса исковерканных душ...
И нож блестит уже не так заманчиво, но рука сама тянется за его прохладной сталью... Это наркотик... это не выход, но притягательность закончить все и сразу завораживает и будоражит. Глаза распахиваются, разглядывая огромное бетонное небо над головой. И солнце в его центре.
Рая нет, прости меня, Эрвин....
Шепот почти не слышен... но ей так тяжело подняться и попробовать хоть что-т разъяснить. Безысходность снова разливает свой приторный яд по венам. И ты забываешь обо всем....
Ты не анел... их нет... ничего нет....
Раскинув тонкие руки, она лежит на бетонном полу, уставившись в потолок...
Зачем мне все это?